|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
•
|
|
||||||||||||||
3. В Идеал. бане Ляхов Василий
|
Ляхов Василий - его хобби Через 20 мин. я снова в парной, на теплом лежаке. |
|
| - Подняли ножки, - просит Василий, и я, лежа на животе, согнул
ноги в коленях, подняв ступни. Дубовые веники начали похлестывать ступни,
периодически зачерпывая сверху пар. Минуты через 2-3 стало очень горячо,
и я опустил ноги на лежак. Этой процедурой мы даем знать организму о том,
что скоро будет горячо всему телу, готовим его к этому через ступни, на
которых много активных точек - окончаний нервов. Я выдыхаю шумно, в голос через зажатое горло - так лучше дышится и контролируется дыхание. - На левый бок, - и снова проходы вениками и припарки. - На правый бок… - Ложимся на спинку, - просит-командует Василий. Он окунул мои веники в холодную воду и снова положил их мне под голову и на лицо. Бросил полковша на каменку - снова слышу хлопок-взрыв. Теперь и Василий дышал в голос, как и я. Похлест веников, теперь стал заметно горячее. В какой-то момент я подумал, что не выдержу процедуру, стал извиваться всем телом (но только в своем сознании) и куда-то проваливаться. Когда-то, в молодые годы, я любил подныривать. Под водой терпения хватало на 2-2.5 мин (все больше не могу!) - надо срочно вдохнуть. Тогда я начинал делать дыхательные движения, но, естественно, не дыша (будто бы дышал внутри себя). Так можно выдержать еще 1-1.5 минуты. Вот похожим образом я извивался внутри себя под горячим веником, а внешне почти не двигался. |
Температура 60/58° (А=90%), - сообщает Василий. - Поднимаем руки, - и проходы-похлестывания
веником по рукам. Снова перевернулся и подставил спину, и, после пары интенсивных
проходов вениками, с криком-гопом на каждом ударе, когда я уже хотел выскочить
из парной - ушат холодной воды на меня - вот это блаженство! И еще ушат…
Тут я затих и распластался, лежу оглушенный и опустошенный. Через пару минут, придя в себя, поднимаюсь и выползаю из парной, закутываюсь в мохнатое полотенце и падаю в кресло. На столе ароматный чай и душистый мед - что еще надо для счастья? События недели уменьшились до комариных размеров, как будто я смотрел на них в перевернутый бинокль. Все проблемы стали призрачными и никчемными, покой и умиротворение разлились по телу. Налил в чашку чай, ковырнул ложкой мед - и так, постепенно, выпил 5-6 чашек. - Да, - говорит Василий, - крепко я тебя отделал. Мало кто так выдерживает. Был тут один татарин, хозяин фермерского хозяйства, вот тот просил еще больше. Думал, что я не смогу. Ну я ему и дал больше. - А как же ты это выдерживаешь, ведь твоей голове наверху еще горячее? - спрашиваю я. - Привык, однако, люблю я это дело, и конечно, шапку с рукавицами одеваю, - отвечал мастер. - Ты мне очень помогал тем, что дышал хорошо, сильно и правильно - энергия легче двигалась. А когда проходил вениками по твоей пояснице, то моей левой руке стало больно, в локте и, особенно, в плече - видно какая-то хворь из тебя выходила. Сейчас все нормально, ничего не ощущаю. Я вспомнил, что перед парной у меня были неприятные переговоры в течение двух часов - видимо эту неприятность и чувствовал Василий, и освобождал меня от нее. Трудно описать все детали процедуры с вениками, да и не к чему. Это были и Легкий-Горячий-Ветерок, и бурный Шторм-Ураган. После такой парной у меня ни одного красного пятнышка на коже, ни какого-либо ожога. |
 - Температура 56/55° (А=95%), - говорит Василий, и проходит
вениками мягко, с нарастающим хлестом, несколько раз от ног к спине, завершив
это несколькими припарками - окуная веники в пар над головой и прижимая
их к разным местам тела. Ощущение такое, что я как будто медленно переворачиваюсь,
делаю сальто, как когда-то это делал в свободном падении с парашютом. => |
М. Зощенко
| Говорят, граждане, в Америке бани отличные. Туда, например, гражданин придёт, скинет бельё в особый ящик и пойдёт себе мыться. Беспокоиться даже не будет - мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмёт. Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику: - Гуд бай,- дескать,- присмотри. Только и всего. Помоется этот американец, назад придёт, а ему чистое бельё подают - стираное и глаженое. Портянки небось белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишко! А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно. У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошёл в баню (не ехать же, думаю, в Америку),- дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой. А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать - некуда. Карманов нету. Кругом - живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь. Ну, привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошёл в баню. Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытьё? Грех один. Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли. Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает. - Ты что ж это,- говорит,- чужие шайки воруешь? Как ляпну,- говорит,- тебе шайкой между глаз - не зарадуешься. Я говорю: - Не царский,- говорю,- режим шайками ляпать. Эгоизм,- говорю,- какой. Надо же,- говорю,- и другим помыться. Не в театре,- говорю. А он задом повернулся и моется. "Не стоять же,- думаю,- над его душой. Теперича,- думаю,- он нарочно три дня будет мыться". Пошёл дальше. Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался - не знаю. А только тую шайку я взял себе. Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться - какое же мытьё? Грех один. |
Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь. А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идёт. Один штаны моет, другой подштанники трёт, третий ещё что-то крутит. Только, скажем, вымылся - опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки - мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трёшь. Грех один. "Ну их,- думаю,- в болото. Дома домоюсь". Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу - всё моё, штаны не мои. - Граждане,- говорю.- На моих тут дырка была. А на этих эвон где. А банщик говорит: - Мы,- говорит,- за дырками не приставлены. Не в театре,- говорит. Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают - номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок - нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка. Подаю банщику верёвку - не хочет. - По верёвке,- говорит,- не выдаю. Это,- говорит,- каждый гражданин настрижёт верёвок - польт не напасёшься. Обожди,- говорит,- когда публика разойдётся - выдам, какое останется. Я говорю: - Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же,- говорю. Выдай,- говорю,- по приметам. Один,- говорю,- карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то,- говорю,- верхняя есть, нижних же не предвидится. Всё-таки выдал. И верёвки не взял. Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл. Вернулся снова. В пальто не впущают. - Раздевайтесь,- говорят. Я говорю: - Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре,- говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла. Не дают. Не дают - не надо. Пошёл без мыла. Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес? Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник. 1924 |
